Кратко о статье: Они — легкая пехота древности и средневековья. Вооруженные луками, пращами или арбалетами, они выбегали на поле боя и начинали сражение. В фэнтези из луков сбивают драконов, а каковы были стрелки в действительности?

Легкая пехота древности и средних веков

Сбить стрелой из лука летящего дракона? Что ж, сбивает же в знаменитой поэме Твардовского боец Теркин самолет выстрелом из винтовки. Дракона, пожалуй, можно приравнять к тяжелому истребителю эпохи Второй Мировой. Но можно ли сравнивать лук с винтовкой Мосина?
По мощности выстрела английский longbow (длинный лук) сравнить можно разве что со спортивной винтовочкой “мелкашкой”. Да и то — сравнение окажется в пользу крошечной пули. Что, впрочем, не мешало луку и стрелам заливать землю кровью в течение многих тысячелетий. Даже со столь несовершенным оружием стрелки играли важную роль на полях сражений древности.

Легкая пехота

Неудивительно, что метательное оружие, опыт в обращении с которым легко было приобрести на охоте, первое время сохраняло ведущую роль и на поле боя. Армия Древнего Египта в 3 тысячелетии до нашей эры состояла преимущественно из лучников, пращников и метателей бумерангов. Египетского фараона Тутанхамона в гробнице сопровождала целая коллекция луков — 46 штук!
Но в Древнем Египте даже фараон выходил на поле боя в одних только переднике и шапке. По мере распространения доспехов и тактики боя в строю, при которой пехота оказывалась практически полностью закрытой щитами, престиж лука стал стремительно падать. Так герой древнейших греческих мифов — Геракл — был вооружен дубиной и луком. Более поздний мифологический персонаж — царь Одиссей — также имел лук. Но, собираясь на Троянскую войну... оставил его дома. И в самом деле, ну зачем на войне — лук? К 5 веку до нашей эры уже никто из жителей континентальной Греции не владел этим оружием. Когда афиняне решили сформировать отряд стрелков, им пришлось набирать его из критских наемников и освобожденных пленников-скифов.
В начале железного века тактика немного изменилась: воины с луками, пращами и дротиками рассыпались перед фалангой и по ее флангам. Стрелки завязывали бой — то есть градом снарядов вынуждали вражескую фалангу двинуться в атаку. А после начала боя стремились забежать в тыл вражеского построения, обойдя его с флангов или проникнув в разрывы строя.
Казалось бы, хорошая легкая пехота могла сыграть важную и даже решающую роль в сражении. Ведь подвижность позволяла стрелку поражать тяжеловооруженного врага практически безнаказанно. Давид, выступая с пращой против закованного в медную броню Голиафа, не рисковал. В случае промаха ничто не мешало ему убежать от великана.
Но вот именно хорошей-то легкой пехоты в античных и средневековых ополчениях просто не могло быть. Богатые воины, способные приобрести дорогое оружие и посвящать досуг упражнениям, выступали конными. Горожане и зажиточные крестьяне обзаводились доспехами и сражались в строю.
С пращами и луками шла в бой только отборная голытьба. Это сказывалось как на качестве оружия, так и на уровне подготовки легкой пехоты. А ведь стрелок — практически индивидуальный боец. Подготовка ему требовалась даже более основательная, чем тяжеловооруженному гоплиту. По этим причинам в описаниях древних сражений редко можно найти упоминания о действиях легкой пехоты, хотя даже у греков ее было очень много.
Уже в античности стало ясно, что отряды легкой пехоты должны формироваться на профессиональной основе. Первая же проверка полностью подтвердила истинность данного вывода. В 425 году в бою на острове Сфактерия регулярный отряд афинских пелтастов разбил небольшую спартанскую фалангу. Трудно сказать, как метали свои дротики пелтасты, но, например, римский император Диоклетиан с нескольких метров попадал пилумом между пальцев ребенка, а маленьким позолоченным копьецом пригвождал муху.

Жалящая туча

Небольшая сила коротких луков негативно сказывалась не только на дальности стрельбы, но и на убойной силе оружия. Из хроник Отечественной войны 1812 года известен случай, когда французский драгун продолжал энергично гоняться с палашом за башкирами после того, как в него попало целых 10 стрел. То есть действие башкирских луков даже по небронированной цели нельзя было признать удовлетворительным.
Главным в совершенствовании лука стало увеличение его мощности. Из 46 луков Тутанхамона 32 уже были композитными и имели длину почти в человеческий рост. Появление сравнительно доступного металла позволило увеличить вес стрел до 50—80 граммов. Такие стрелы дольше сохраняли убойную силу и могли пробивать легкий доспех. Например, в 1097 году князь Мстислав был смертельно ранен стрелой сквозь кольчугу. Человека же, не защищенного панцирем, стрела могла пронзить насквозь.
Мощный композитный лук длиной около 125 сантиметров в средние века был одним из главных видов оружия кавалерии.
Распространение мощных композитных луков позволило увеличить дальность эффективной стрельбы до 120—150 метров. Это было уже что-то. В Азии лук начал свое победное шествие еще в древности. Но в Европе мощные луки появились лишь в средние века. Да и то — цельнодеревянный 2-метровый английский longbow был только дешевой подделкой под азиатские луки. Дальность эффективной стрельбы из него 80-граммовыми стрелами не превышала 90 метров.
Конечно, 90 метров — совсем неплохой показатель для древнего оружия. Но и пращник кидал свои совершенно бесплатные камни на такое же расстояние. Лучников разбирала досада: ведь, стрелы-то, на самом деле, можно пустить в два-три раза дальше. Можно-то можно, но... Была в Новгородских землях такая молодецкая потеха: падающие на излете стрелы руками ловить. Вот если бы стрела не теряла скорость в полете!
В Европе отношение к луку разнилось по регионам: кельты уважали это оружие, германцы - нет.
Сделать так, чтобы стрела не растрачивала по дороге к цели свою и без того скромную энергию, конечно, было нельзя. Но оказалось, можно сделать так, чтобы к концу пути часть энергии она себе вернула. Очень тяжелым стрелам воздух оказывал относительно малое сопротивление, и в падении они снова начинали разгоняться. Пикируя из верхней точки траектории, стрела весом 125 граммов возвращала себе убойную силу, а в два раза более массивная — даже кое-какую пробивную!
Тяжелые стрелы летели совсем недалеко — всего на 180—240 метров. И очень неточно — часто их даже не снабжали оперением. Тем не менее, их применение позволило увеличить дальность эффективной стрельбы из лука почти вдвое.

Стрельба навесом давала лучникам и еще одно ценное преимущество — они получили возможность, не мешая друг другу, построиться в несколько рядов. В сражении при Креси английские лучники стояли в 4 ряда. Именно это позволило им выпустить по французам 500000 стрел общим весом около 100 тонн!
“Туча стрел” — вовсе не преувеличение. И персы, угрожая спартанцам закрыть стрелами Солнце, не шутили. Скорострельность лука оставалась непревзойденной до конца 19 века. Как только противник подходил на “перестрел” (дальность полета тяжелой стрелы), лучники открывали “заградительный огонь”, делая по 10—12 выстрелов в минуту. Даже по атакующей кавалерии лучник успевал выпустить 4 стрелы. А если лучники вставали в 10 рядов?

У всего есть оборотные стороны. Охотнику было достаточно всего нескольких легких стрел, каждая из которых имела свое имя и какое-то особенное назначение. Но воину требовалась как минимум сотня тяжелых стрел.
Обычно лучник носил с собой стрелы нескольких видов: тяжелые для стрельбы на большую дистанцию и легкие для стрельбы накоротке.
Боеспособность лучника всецело зависела от его обеспеченности боеприпасами. Если считать, что при Креси все французские рыцари были прямо или косвенно поражены стрелами, то на каждого из них было израсходовано около 300 штук! Минимум 10 килограммов одного только железа! В сражении при Каррах 10000 парфян, “постоянно возвращавшихся к обозу, чтобы заново наполнить колчаны”, выпустили по римлянам уж никак не меньше миллиона стрел. Но у римлян было только 4 тысячи раненых. Миллиона оказалось мало!
За последние 500 лет многое изменилось к худшему... Но только не луки.
Стрелы, видимо, стали одним из первых товаров массового производства. Крепости и армии закупали их партиями в десятки тысяч штук. А древко стрелы вырезалось вовсе не из какой-нибудь ветки! Отрезок бревна длиной от 1 до 1,5 метров требовалось расколоть вдоль на тоненькие планки. Затем четыре планки с разным направлением волокон продольно склеивались между собой, образуя заготовку для древка. Только так изготавливали каленые стрелы, не изгибающиеся при высыхании и годные для длительного хранения.
Производство стрел представляло собой отдельную ремесленную специальность. И в Москве мастерские стрельщиков в свое время занимали целую улицу — Стрельню.

Можно ли отбить стрелу мечом?

Ведьмак Геральт у Сапковского отбивал мечом не только стрелы, но и арбалетные болты.
В фэнтези немыслимо быстрые герои нередко рубят стрелы мечами. Является ли такой прием свободным полетом фантазии? Нет. В 2002 году австралиец Энтони Келли сумел поймать руками 23 пейнтбольных шарика, выпущенных в него со скоростью 60 метров в секунду с дистанции 20 метров. По утверждению Келли, ловить руками стрелы ему было намного проще, так как стрелы длинные и летят значительно медленнее.
Чаще всего, впрочем, стрелы отбивали щитами, а не клинками. И это было вполне обычной практикой. В Ассирии, например, каждого лучника прикрывал воин с небольшим и нетяжелым щитом. Описывая битву у Граупийских гор, Тацит сообщает, что такой же обычай был и у древних британцев. Пока одни осыпали стрелами римлян, другие искусно отражали вражеские стрелы “короткими” щитами.
Стрелу не следует путать с пулей. Для того чтобы преодолеть дистанцию в 90 метров, тяжелой стреле английского лучника требовалось около 4 секунд! Поэтому в бою англичане прицельно стреляли только на 30 метров, а азиатские стрелки — на 60 метров. Но и с такой дистанции попасть в скачущего всадника было столь же сложно, как из винтовки в самолет. Скорости снаряда и цели были вполне сопоставимы.

Арбалетчики

Мысль о том, что стрелкам требуется более мощное, чем лук, оружие, посещала людей еще в древности. Первые арбалеты созданы уже в 4 веке до нашей эры одновременно китайцами и сицилийскими греками. Соотечественники Архимеда называли свою модель арбалета гастрофетом — “брюшным луком”, так как для взведения тетивы стрелок должен был наваливаться животом на специальный рычаг. Китайцы же — сверхъестественным луком на ложе.
Современный блочный лук позволяет придать стреле вдвое большую энергию, чем средневековый.
Что же сверхъестественного могли усмотреть в арбалете китайцы — несомненно, лучшие лучники древности и средневековья? А вот что: устройство арбалета не только позволяло вложить в выстрел недоступную для лучника силу, но и давало возможность на некоторое время запасти энергию. Пока механизм удерживал тетиву, стрелок мог спокойно прицеливаться.

Если же арбалет снабжался еще и прицельными приспособлениями, то его точность становилась вполне сравнимой с меткостью современного нарезного оружия. С 35 метров опытный стрелок не давал промаха по куриному яйцу. При этом летел болт в 1,5—2 раза быстрее стрелы, что давало арбалетчику больше преимущества при стрельбе по движущейся цели. Уклоняться от болтов не умели даже китайские монахи!
По энергии выстрела наиболее мощные арбалеты приближалась к современным 9-миллиметровым пистолетам. Выпущенные из них болты с 25—30 метров пробивали полтора миллиметра стали.

Тем не менее, нигде, кроме Китая, арбалет долгое время заметного успеха не имел. Римляне заинтересовались манубаллистами (“ручными баллистами”) только в 3 веке нашей эры. До начала 6 века римские арбалеты еще попадались среди вооружения знатных франков, но затем это оружие в Европе надолго было забыто. Да и в Азии о нем вспоминали нечасто.
Легкий арбалет снабжался носимым отдельно рычагом "козьей ногой" и стременем, в которое стрелок упирался ногой во время взведения.
Вторично в Европу арбалеты попали в числе трофеев, захваченных крестоносцами в арабских городах. Эффективность этого оружия произвела настолько глубокое впечатление, что в 1139 году на Втором Латеранском соборе папа Иннокентий заклеймил арбалет как “смертоносное и богопротивное оружие”. Само собой, после такой рекламы бурный успех арбалета в Европе стал неизбежным. Какой же воин откажется от смертоносного оружия?
Английский король Ричард Львиное Сердце собственным примером побуждал своих воинов осваивать новое оружие. И принимал меры к налаживанию производства арбалетов в Англии, отправляя в Лондон захваченных арабских мастеров. Испанские правители стали посвящать арбалетчиков в рыцари. И действовали в этом направлении настолько последовательно, что арбалет постепенно стал неотъемлемым атрибутом идальго.
В 16 веке появились арбалеты со стальной дугой.
Когда же и сам Ричард погиб, сраженный болтом сквозь королевский доспех, вопрос о необходимость усиления рыцарской конницы отрядами арбалетчиков был решен окончательно и бесповоротно. В 13—14 веках пехоту в Европе настолько тесно ассоциировали с арбалетом, что во Франции командующего пехотой именовали не иначе, как “гранд-мэтром арбалетных стрелков”.
Но арбалет мало подходил для массового вооружения средневековых армий. Рыцари бились конными и выполнять “работу” арбалетчиков не могли. Для крестьян же арбалет был слишком дорог. Стрелков приходилось вербовать в среде горожан, а их в раннефеодальной Европе было еще совсем мало. В 13 веке английским королям, при всем их энтузиазме, не удавалось включить в состав своих армий более 700 арбалетчиков разом. Что постепенно и привело их к мысли о замене арбалетчиков лучниками, которых можно было набирать тысячами. Другим же странам Европы стрелков поставляли города северной Италии.
В средние века луками вооружалась основная масса воинов в Европе.
Ассиметричный японский лук юми достигал 2 метров в длину.
Тактика арбалетчиков мало походила на тактику лучников. Арбалетчики не пускали тучи болтов навесом на предельную дистанцию. Слишком уж жиденькие получились бы у них тучи, учитывая низкую скорострельность арбалета. Стрелять из этого оружия имело смысл только на расстояние, на котором в полной мере сказывались преимущества болта в точности и пробивной силе. То есть только на 70—140 метров.
Необходимость подходить к противнику на расстояние, меньшее полета стрелы из лука, вынуждала арбалетчиков использовать щиты и доспехи. Поражение генуэзских стрелков при Креси, кстати, было вызвано тем, что французы так торопились начать сражение, что не дали арбалетчикам взять из обоза их павезы (щиты-подпорки к арбалетам) и панцири-бригантины.
Арбалетчики не могли вставать в несколько рядов. Пологая траектория болта не давала задним рядам стрелять через головы передних. Поэтому, если арбалетчиков было много, они образовывали караколе. Первый ряд стрелял и отступал по проходам в построении назад, давая выстрелить следующему ряду. Естественно, громоздкое вооружение арбалетчиков делало такие перестроения очень неуклюжими.

Стрелков 14 века можно назвать “легкой пехотой” только условно. Тяжелый арбалет весил 6—7 кг, да еще и ворот к нему — 3 кг. Со щитом-подпоркой и 40 болтами в двух коробках получалось уже 20 кг. Понятно, почему тяжелый арбалет обслуживали два человека. И почему арбалетчики практически не могли вести ближний бой. Тяжелое и громоздкое вооружение делало их очень медлительными.
Немногим, впрочем, отличались от арбалетчиков и лучники. Занимая позицию, лучник втыкал в землю вокруг несколько стрел, и в дальнейшем полностью зависел от проворства подносчиков. Длинных английских стрел невозможно было носить с собой много. Уже десяток таких снарядов становился похожим на вязанку хвороста.

Облегченный арбалет стал почти бесполезным против защитного снаряжения, которое в 15 столетии, напротив, значительно улучшилось. Функции бронебойного оружия постепенно брали на себя аркебузы. Но это, как говорится, уже другая история.

Конные стрелки

Еще со времени скифов и киммерийцев конный лучник показал себя достаточно грозной боевой единицей. С одной стороны, всаднику было трудно использовать длинный и мощный лук. На одном и том же участке фронта пеших стрелков могло поместиться в несколько раз больше, чем конных. Да и стрелял конник далеко не так часто и точно, как пеший лучник. С другой стороны, конь позволял лучнику удерживать противника на расстоянии, запасаться стрелами и быстро возвращаться к обозу за новыми. Наконец, конный лучник быстрее, чем пеший, мог оказаться в нужном месте.
Обычно, обстреливая пехоту, конница “крутила карусель”. Всадник мчался вдоль строя пехоты и с дистанции 5—50 метров выпускал несколько стрел. Потом разворачивался и делал новый заход. Но если кавалерия использовала мощные луки и тяжелые стрелы, то перед ней открывалась еще одна ценная возможность. Дальность выстрела можно было увеличить за счет сложения скоростей коня и стрелы.
Медлительная тяжелая стрела, выпущенная через голову скачущего коня, получала дополнительное ускорение и летела на 30—40% дальше. Так действовали монголы: разгонялись и выпускали свои длинные стрелы с дистанции 250—300 метров. А потом успевали развернуться, прежде чем оказывались в пределах досягаемости вражеских луков.

Спираль истории

В каменном веке стрелком — и отличным стрелком — был не только каждый воин, но и вообще каждый мужчина. До тех пор, пока люди жили охотой, умение поражать стрелами самую различную живность — от мелких птиц до бизонов — было столь же естественным, как и способность ходить.
Но поразить стрелой противника в бою оказалось сложнее, чем даже могучего бизона. Совершенствование метательного оружия и тактики стрелков не всегда поспевало за улучшением защитного снаряжения. Да и после того, как снаряды стали выбрасываться не мускульной силой человека, а энергией пороховых газов, исход сражения еще долгое время продолжал решаться в ближнем бою.
Но в конце 19 века круг замкнулся. По мере увеличения эффективности огнестрельного оружия роль дистанционного боя все более возрастала, и понятия “воин” и “стрелок” снова стали взаимозаменяемыми. Лук и стрелы, конечно же, к этому времени давно отошли в историю. Тем не менее, значение их в развитии военного дела как нельзя лучше иллюстрирует тот факт, что именно от слова “стрела” производны понятия “стрелять”, “стрелок” и “выстрел”.

Взято отсюда